– Это дочь Дрейка, – сказал Кирк. Многое прояснялось. – Адмирал, пожалуйста – если не ради себя, то ради своего экипажа, своей дочери.

– Проложите курс на точку встречи, – приказал Дрейк Ариадне. – Расправимся с «Эксельсиором» после подхода подкрепления. Полный импульс до выхода из плазмы. Потом – максимальное ускорение.

– Адмирал, вы не можете так поступить. Это перегрузит ваши щиты.

На экране было видно, как Ариадна обернулась к Кирку. Было невозможно понять, о чем она думает.

Кирк посмотрел на своего офицера по науке.

– Скажи ей, Спок. Скажи ей, на какие показания надо посмотреть.

– Проверьте радиационный фон своих кормовых щитов, – сказал Спок. – Вы увидите дестабилизацию – они не выдержат выхлопа импульсного двигателя.

Ариадна посмотрела на отца.

Он покачал головой.

– Уводи нас отсюда.

Ариадна пропала с экрана.

Кирк вспомнил слова, которые она произнесла в Арсенале: «Я готова умереть за то, во что верю».

– Проверь показания приборов, Дрейк. Позволь мне вытащить вас оттуда.

– Чтобы ты смог выиграть?

Кирк знал, что Дрейк не позволит себя спасти.

– Чтобы твоя дочь – твое дитя – не умерла.

Ужасная улыбка промелькнула по покрытому потом лицу Дрейка. Кирк помнил ее по Тичо IV. Тогда они были окружены смертью. Тогда Дрейк был уверен, что они обречены, потому что не верил в капитана Гарровика.

– Увидимся в аду, Джимбо. – Он показал вперед. Его голос был хриплым, но уверенным. – Уходим.

Большего Кирк не в состоянии был сделать. Он не мог предотвратить неизбежное.

Дрейк посмотрел прямо в экран. Кирк знал, что он будет последним человеком, которого увидит Дрейк. – Полный имп…

Изображение мостика клингонского корабля пропало.

На экране было видно, как вспыхнул клингонский боевой крейсер, когда его щиты не выдержали перегрузки. Он разлетелся на много маленьких осколков.

Одним из них был Дрейк.

Одним из них был ребенок Дрейка.

Тейлани взяла Кирка за руку.

– Он поверил тебе. Насчет щитов. Это было видно по глазам.

– Я знаю, – сказал Кирк.

Кирк смотрел на потоки плазмы. Нигде не было и следа корабля Дрейка.

Ни следа «Энтерпрайза».

– Когда-то он был капитаном корабля, – объяснил Кирк. – А капитаны считают, что они непобедимы.

– Почему, Джеймс?

Кирк улыбнулся. Грустно. Гордо. Он всегда знал ответ на этот вопрос, но именно здесь и сейчас он значил для него больше, чем когда-либо. Потому что это и было ответом.

– Им приходится, – сказал он. – Это их работа.

Прокладывая путь сквозь огонь, «Эксельсиор» уходил.

К Чалу.

Глава 44

Когда Чехов ступил на мостик «Эксельсиора», Чал на экране выглядел сверкающей драгоценностью, такой яркой, что ее голубой свет заливал мостик.

Мистер Скотт спорил с техниками о какой-то неисправности в двигателе.

Ухура шепталась с Дженис Рэнд, обе смеялись.

Сулу с чашкой чая сидел в своем кресле.

Он взглянул на Чехова, когда тот остановился рядом с ним, заложив руки за спину.

– Ты был внизу? – спросил Сулу.

Чехов покачал головой.

– Возможно, в другой раз. – «Эксельсиор» улетал через час. Было созвано полное заседание Совета Федерации для расследования действий Дрейка. Кирк был главным свидетелем.

– Я слышал, это просто рай, – заметил Сулу.

– Сад Эдема, – согласился Чехов.

Они молча посмотрели на экран.

Чехову было интересно, много ли людей провели жизнь в поисках рая, зная, что они никогда не смогут его обрести.

После продолжительного молчания он заговорил с Сулу.

– Я слышал, ты извинился перед капитаном.

Сулу поставил свою чашку. Так мягко, что она не стукнулась о блюдце.

– Его взгляд на ситуацию был верным, – сказал Сулу. – Тогда я этого не знал. А должен был. – На секунду на лице Сулу появилась улыбка. – В конце-то концов он – капитан Кирк.

– Я хотел бы извиниться, – внезапно произнес Чехов. – Перед тобой.

Сулу ошеломленно посмотрел на Чехова.

– За то, что ударил тебя, – быстро объяснил Чехов. – Когда ты вытащил нас с «Темной Зоны». И за то, что спорил с тобой. За то, что сомневался в твоих приказаниях. За то, что пытался бороться с тобой, когда…

Сулу кивнул, чтобы Чехов остановился.

– Мне не нужен весь список, Павел.

Чехов замолчал. Чуть отклонился.

– Как бы то ни было. Я прошу прощения.

Сулу улыбнулся, как бы говоря, что извиняться было вовсе не обязательно. Чехов видел, как он сжимал ручки кресла. Так же, как и капитан Кирк. Чехов однажды тоже попробовал, и теперь знал, зачем они так делают.

Чтобы чувствовать корабль. Ощущать вибрацию двигателей. Чувствовать себя частью корабля.

Сулу было предназначено сидеть в этом кресле.

Капитан «Эксельсиора» огляделся и увидел, что все его друзья собрались рядом с ним.

– Возможно, что когда мы собираемся вместе, нам нужен капитан, чтобы мы не вцепились друг другу в глотки, – заметил он.

Но Чехов покачал головой.

– Нет. Мне кажется, что мы одна семья. У нас были хорошие дни. И плохие.

Чехов протянул руку. Сулу пожал ее.

– Но больше было хороших, не правда ли? – спросил он.

Скотт и Ухура согласились с этим. Чехов – тоже.

– По правде говоря, сейчас мне кажется, что было только хорошее. А дальше будет только лучшее.

Сулу скептически посмотрел на Чехова.

– Ты считаешь, что мы снова соберемся все вместе? – Он посмотрел на экран, на Чал, на звезды. – Где-то там?

Звезды наполнили глаза Чехова, и он улыбнулся.

– Человек ведь может мечтать!

Глава 45

Закатные солнца Чала бросали длинные лучи на пляж.

Там Кирк и нашел Тейлани. Она сидела на гладком, отполированном морем бревне, наполовину захороненном в песке. На ней была свободная белая туника Чала. Обхватив руками колени, она прижимала их к груди и вглядывалась в красную глубину небес.

Кирк присел около нее. Не говоря ни слова, он протянул Тейлани сверток. Она развернула ткань, которую Кирк повязал вокруг тонкого прямоугольного предмета. Это была металлическая пластина.

Мемориальная плита.

Кирк отодрал ее от надстройки над клеткой турболифта, и только после этого он покинул «Энтерпрайз» в последний раз. Только после этого он отправил его в пламя, к звездам, к вечности.

Тейлани провела пальцами по выбитым буквам.

– USS «Энтерпрайз», – прочитала она.

В ее голосе Кирк услышал вопрос. Она не знала, что означает эта мемориальная доска. Ему стало интересно, знает ли об этом кто-нибудь вообще, кроме тех, кто служил на борту корабля.

– «Смело идти туда, где не ступала нога человека», – она вслух прочитала последнюю строчку, написанную на доске.

– Они хотят все изменить. На следующем, – сказал Кирк.

Полупостроенный на космической базе. Предназначенный для капитана Гарримана, не для Кирка.

Так и должно быть.

Тейлани прижала доску к сердцу. Он едва расслышал ее, когда она заговорила:

– Я буду скучать по тебе.

– Это цена, которую мы платим, – мягко сказал Кирк, – за любовь, которая не может длиться вечно.

Глаза Тейлани наполнились слезами:

– Ты любишь меня?

– Да, – ответил Кирк, поцеловав ее в щеку.

– Тогда не оставляй меня.

Кирк обнял ее. Он всегда знал, что наступит этот момент. Даже когда его сердце осмеливалось мечтать о вечной молодости, он знал – ничто не длится вечно.

Знание о смерти – напоминание о цене пребывания в живых.

– Чал нуждается в тебе, – сказал Кирк. – Это задание Федерации – находиться здесь в течение месяца. Они будут работать с тобой. Советую тебе: сделай все возможное, чтобы этот мир стал твоим.

– Куда ты теперь, Джеймс?

Он провел пальцем по доске.

– Когда-то – давно, – Дрейк сказал оставить мне это для своих внуков. Частица «Энтерпрайза», которую можно повесить над камином.